Олонецкая губерния

Смирнов Мирон. Руочин саари — Шведский остров на озере Сямозере (из путевых заметок по Карелии). Источник: «Олонецкий сборник: Материалы для истории, географии, статистики и этнографии Олонецкого края». Выпуск 1. Петрозаводск, 1875-1876. Страницы 5-11.

Всяк себя хвалит и любит больше говорить о себе и о своем, что ближе к сердцу. Знаменитый Гумбольдт, будучи придворным чтецом при берлинском дворе, любил читать преимущественно свои произведения; даже, пропустя несколько времени, повторял опять то же самое, что было уже известно слушателям из прежних чтений; но такие повторения допускались первому учёному своего века, бывшему при том в преклонных летах. Природный карел, я сам стараюсь передавать по преимуществу черты из бытовой и исторической жизни моего племени в уверенности, что читатели простят мне мои симпатии к родичам, об историческом и культурном развитии которых сохранилось мало материалов.

Чем далее на север, тем скуднее делаются исторические памятники народов. Но всё что-нибудь должно бы было сохраниться, если не в письменных актах, то в устных преданиях, так как здесь давно была проложена народная и правительственная граница между скандинавскими народами и русскими карелами, долго враждовавшими между собой и делавшими один на другого военно-хищнические набеги. Так, в течение нескольких столетий северо-восточная военная граница Финляндии проходила по Русской Кореле, близко касаясь, между прочим, населённых окрестностей озера Сямозера (в Петрозаводском уезде, на запад от губернского города в 50 верстах). Эти местности, издавна русские, не могли не остаться безучастными в кровавых схватках с соседними народами. Об этом свидетельствуют сохранившиеся доселе предания сямозеров, о которых я скажу ниже.

Финско-Корельская граница, начинаясь от северо-восточного берега Ладожского озера, проходила прямой линией на север, через вековые леса, болота и тундры, мимо Кандалакши и Колы, к берегам Северного океана, близ Норд-Капа. Можно представить, сколько произошло удалых подвигов, с той и другой стороны, на пустынных окраинах этой границы, как стойко отстаивали свою народность, а главное — свою веру русские с карелами и финны с шведами! Ещё и теперь весь этот северный рубеж пестреет живыми рассказами и преданиями, которые носят на себе характер своего времени, с его духом, нравами, фанатизмом и жестокостями. Так, в народных рассказах обе стороны хвалятся в своих набегах и нападениях среди северных лесов: финны — меткостью стрельбы из винтовок, карелы — как стрельбой, так и удальством и проворством. На севере шайки составлялись малочисленные — в 5, 10, много в 20 человек, а чем южнее, тем больше — от 100 до 200 человек, сообразно густоте окрестного населения, предводительствуемые каким-нибудь старым капралом или отставным ветераном.

При моих странствованиях по северной Карелии и пограничной с ней Финляндии я мог встретить только три памятника старых битв, вроде оборонительных укреплений. На берегу Белого моря, при городе Кеми, в самом устье реки того же имени, на маленьком островке, возвышается шестиугольная деревянная башня, имеющая сажени три в поперечнике, с двойными стенами, в несколько этажей, без крыши. В стенах башни несколько отверстий, из которых, говорят, при нападении врагов, бросали в них каменья, заострённые колья, стреляли из луков, а потом, когда распространилось огнестрельное оружие — из винтовок и пищалей. Близ Ребольского погоста заметны следы батареи или крепостцы, устроенной во время войны с Швецией в конце прошлого столетия; укрепление это, как видно, было воздвигнуто из булыжного камня, из которого сделан и пороховой погреб*. Третий оборонительный пункт в области Карелии находится в границах Финляндии, на самом берегу Ладожского озера, при устье реки Ляскеля. Это старинного устройства батарея, которая от времени успела измениться, почти изгладиться. Она была на высоком кургане, внутри которого, по тёмному преданию, была когда-то часовня. С этой возвышенности впоследствии, по всей вероятности, действовали из пушек, так как здесь окрестные жители находят иногда чугунные ядра. Саженях в 60 от кургана к востоку находится православное карельское кладбище. Между курганом и кладбищем мне удалось найти в земле, при поверхностных раскопках, старинную небольшую русскую монету, со славянской надписью, которой разобрать было нельзя, и каменное совершенно круглое ядро, около 2 вершков в диаметре; камень — совершенно отличной породы от местных каменных пород.

Говоря об этих памятниках давно минувшего считаю уместным сообщить народное предание, сохранившееся в селе Сямозере. В прежних моих очерках, говоря о Сямозере, я упоминал о красивой группе островов, расположенных перед самым Сямозерским погостом. Из них самый большой и ближайший к берегу материка носит карельское название Руочин-саари, что буквально значит в переводе «Остров Шведов» или «Шведский Остров»; в длину он имеет до 2 вёрст, а наибольшая ширина простирается до ½ версты.

Во времена отдаленные, в один из многочисленных набегов шведов на западную Карелию, отряду человек в 200 удалось достигнуть до западного берега озера Сямозера. В этом углу берега озера менее заселены, чем на противоположном — восточном. Время подходило к осени, ночи были тёмные. Воспользовавшись темнотой, шведы забрали у прибрежных жителей лодки и, удачно переплыв часть озера, высадились на остров, ближайший к погосту. Теперь остров этот представляет обработанное поле, а тогда, по всей вероятности, был покрыт дремучим лесом, что давало возможность укрыться в хорошо защищённой позиции и не возбудить подозрения и бдительного наблюдения со стороны осаждаемых. Хорошо зная местный быт, для нападения шведы ожидали наступления дня, когда мужчины из деревень уйдут на полевые и лесные работы и останутся в избах старые да малые, — тогда решено было броситься на погост, ограбить что возможно, лодки жителей уничтожить, чтобы не было погони. Но Богу было угодно устроить иначе. Утром, с ранней зари, поднялся густой туман, закрывший от шведов селения, предназначенные ими себе в добычу. Когда туман стал редеть, что же им представилось: это уж Божье чудо! Открылся берег, на целую версту занятый народом, — а это молодой лес показался людьми нехристям. Вот они настолько оробели, что решились перейти из наступательного в оборонительное положение. Карелы, должно быть, от жителей западного берега были извещены ещё ночью о близком присутствии врагов; весть эта мигом облетела все окрестные приозёрные селения. Желая дать отпор неприятелю, жители успели к утру приготовиться: кто на лодке, кто сухим путём, собрались все на одно место. Были между ними, как видно, люди толковые, знакомые с военной тактикой; дело обдумали, обсудили, и решили обступить остров, занятый неприятелем, сделав при этом вид ложной высадки на восточной его стороне, куда, вероятно, бросились бы и шведы, для защиты. Между тем, ещё во время тумана, часть карельской флотилии незаметно для врагов заняла группу небольших островов, лежащих по западную сторону острова, на котором укрылись шведы; на этой флотилии были и женщины. Для одновременной атаки был условлен сигнал: на восточной стороне шведского острова была высокая гора, с которой предводитель карелов должен был наблюдать за ходом дела. Когда шведы бросятся отражать ложную аттаку, на названном высоком холме — «Кульякка» — должно было зажечь, на растущем дереве сноп соломы. По этому сигналу засевшие в островках дружно бросятся на западную часть неприятельского острова, угонят у шведов лодки, а другие разломают. Предприятие увенчалось полным успехом: у шведов были отбиты не только лодки, но и часть провианта. Неприятель очутился на необитаемом острове совершенно в безвыходном положении. Оставалась одна надежда — воспользовавшись темнотой ночи (и то, если будет благоприятный ветер), сделать плоты и на них добраться до материка для отступления восвояси. Предвидя это и опасаясь, что неприятеля могут захватить, а могут и прокараулить, карелы предложили шведам сдаться без боя или с бою. Шведы выбрали последнее. Делать нечего, карелам надобно было приготовиться к битве с нeприятелем, который, в случае удачного исхода сражения, мог причинить им много тревоги и разорения. Много нужно было силы и энергии предводителям и духовенству, чтобы двинуть на такое страшное дело народ, в числе которого принимали участие и женщины, со слезами и рыданиями. После общей усердной молитвы на открытом воздухе, священник сказал толковое и убедительное слово, приглашая смело идти на врага, который не сегодня, так завтра может явиться вновь и прежде всего предаст огню Божий храм, хижины, имущество, а что сделает с жителями — одному Господу известно. Едва замолк духовный пастырь, воздух огласился криками, все бросились в лодки, вооружившись кто чем мог — камнями, заострёнными кольями и т. п. Медлить было нельзя — осенний день не длинен. Так сямозеры напали на шведов. Высадившись на берег, они оставили лодки под прикрытием стариков и баб, которые оказывали помощь, увозя тяжело раненых. Большая часть шведской шайки была истреблена, некоторые взяты в плен. Но как поступили с пленниками, сколько карелов участвовало в битве — предание не говорит.

С этого времени остров, называвшийся «Питкя-Саари» — Длинный Остров, переименовался в «Руочин-Саари» — Шведский Остров. Во время моего детства, мне приходилось слышать от стариков, что на острове они встречали кости убитых шведов, и что им показывали общую могилу погибших врагов, в виде кургана. Теперь Шведский Остров из дремучего лесного бора превратился в возделанные поля, при обработке которых образовалось немало курганов из булыжного камня: многие из них уже обросли травой, так что трудно угадать, где могла находиться шведская могила.

Есть ещё рассказ, подтверждающий настоящее событие. В ту ночь, когда шведы заняли остров, сделавшийся скоро их могилой, страшная весть мигом облетела все селения, лежащие в окрестностях Сямозера. С особенным ужасом весть эта принята была на погосте и ближайших деревнях. Еще до наступления утра православные начали перевозить в лес более ценное имущество, детей, дряхлых стариков и старух. По всей вероятности, не дремало и духовенство, перевозя в лес церковные принадлежности: сняты были и колокола, чтобы неприятели не воспользовались ими, или, подожгав церковь, не попортили. Колокола затопили в воду, но после достали, кроме самого большого, которого не могли найти. Показывают даже место, где был опущен колокол, и случалось задевать за него даже неводом; по рассказам старожилов, в малую воду, при ясной погоде, колокол даже видали на дне. Без сомнения, с течением времени, он, при своей тяжести, глубже погрузился в землю и замыт был илом и песком.

Не лишено интереса предание о сооружении местной приходской церкви на погосте. В XIII веке, в княжение Ярослава Всеволодовича, обонежские карелы без всяких насильственных мер приняли христианство. Замечательно при этом, что для распространения христианской веры с запада между соседними финами потребовалось 2½ века деятельности папских миссионеров.

Сямозеро, находясь в лучших условиях перед другими поселениями края, по значительной величине и рыбности озера, было заселено трудолюбивым и промышленным народом. С принятием христианства у здешних карел явилась первая жизненная потребность христианского общества — иметь дом молитвы. Священников тогда было ещё мало, их заменяли в народе ревнители святой веры из той же крестьянской среды. Когда задумана была постройка храма, всякая из деревень, окружающих Сямозеро, желала иметь его у себя. Карелы — вообще народ невздорный — собрали со всех селений скоп, или сходку, для выбора из среды себя благочестивых и добросовестных людей, которым поручили решить настоящий вопрос. Долго выборные ничего не могли придумать и стали просить Бога, чтобы он указал место для церкви. По народному преданию, одному из благочестивых жителей было указание во сне, как поступить в этом случае. Собравшись, выборные пришли на берег озера, где стоял хороший строевой лес, вырубили 200 концов, связали их в один плот и пустили с молитвой к Богу в озеро, на волю волн: куда принесёт ветром плот, там, значит, Богом избранное место для храма. Несколько дней плот носило по озеру. Наконец, он остановился на том самом месте, где красуются теперь две церкви Сямозерского прихода. Действительно, здесь нельзя было выбрать лучшего места!

Мирон Смирнов

*) Батарей этих заметно две: одна от погоста к западу, по левую сторону озера Лексо, около 80 саженей; другая, по тому же направлению, через 1 версту. Батареи были окружены рвами с запада, валами или насыпями с востока. Длина и ширина рвов и валов: в первой батарее – длина 26 саженей, ширина 2 сажени, во второй – длина 47 саженей, ширина – 4 сажени. Вход был с востока. Во время войны со шведами, около 1788-1790 гг., здесь стояли войска для защиты русской границы.

Примечание

Другая версия этой статьи была опубликована в книге Мирона Смирнова «Голос Карела», которая вышла в 1890 году.